Цитаты. Нил Гейман "История с кладбищем" («Тhе Graveyard Воок»)

[MoroM]

Нил Гейман

История с кладбищем
(«Тhе Graveyard Воок»)

Мне всегда нравились кладбища. Там так спокойно!

Оуэнс знал, что думает его жена, когда говорит таким тоном. Не зря же они были вместе (до гробовой доски и после) добрых двести пятьдесят лет.

Он мог гипнотизировать лишь живых, но прекрасно знал, что лесть действует и на мертвых.

– Ба-нан… – с сомнением проговорила она. – В первый раз слышу. В первый раз… Какие они на вкус?
– Не имею ни малейшего понятия, – ответил Сайлес: то, что он употреблял в пищу, были не бананы.

Джек нехотя поднял воротник плаща, пригнул голову и вышел под дождь. Нож лежал в карманных ножнах, в сухости и тепле, и никакой ливень был ему не страшен.

Папа преподавал физику частиц, но, как сказала Скарлетт Никту, «желающих преподавать физику частиц больше, чем желающих ее изучать».

Под тогой, в которой его похоронили, были толстые шерстяные гетры и телогрейка:

– Перечисли все виды разумных существ. Начинай.
Никт задумался.
– Живые. Э-э… Мертвые. – Он помолчал. – И кошки!

Купишь краденое у малолетки – и тут же заявится рассерженный взрослый: ах, его Джонни или Матильдочке дали всего десять баксов за мамино обручальное колечко! От детей больше проблем, чем проку.

- А что ты делаешь, когда хочешь поблекнуть ?
– Как меня учил мистер Пенниуорт. Говорю себе: «Я дверной проем, я безлюдный проулок, я ничто. Невидим для глаза, не привлекаю внимание». Но у меня еще ни разу не получилось.
– Ты живой, вот в чем загвоздка! – фыркнула Лиза. – Кое-что под силу только нам, мертвым Нам-то частенько надо попыхтеть, чтобы нас приметили. С живыми все наоборот.

Мистер и миссис Оуэнс умерли за несколько веков до того, как телесные наказания детей объявили вредными, и, к сожалению, в ту ночь мистер Оуэнс сделал то, что считал своим долгом. Теперь ягодицы Никта ужасно болели.

– Нам нынче не до игр, мистер Никт! Скоро будет завтра. Такое разве часто бывает?
– Каждую ночь, – ответил Никт, – Завтра приходит каждую ночь.
– Но такое завтра бывает редко, – возразил Фортинбрас. – Реже, чем раз в год, чаще, чем раз в вечность.

Живые и мертвые встали в пары. Никт протянул руку и обнаружил, что касается дамы в паутинном платье и смотрит в ее серые глаза.
Она улыбнулась.
– Здравствуй, Никт!
– Здравствуйте. – сказал он и начал танцевать. – Я не знаю, как вас зовут.
– Имена не так уж важны.
– Мне ужасно нравится ваш конь. Такой огромный! Я и не знал, что кони бывают такие большие.
– В нем хватит кротости, чтобы унести на своей широкой спине самых могучих из людей, и хватит силы для самых крошечных.
– А можно мне на нем прокатиться? – спросил Никт.
– Когда-нибудь прокатишься, – сказала она, и ее паутинный подол блеснул. – Однажды. Рано или поздно на него садятся все.
– Обещаете?
– Обещаю.

С тех пор как в учительской запретили курить, она начала вязать крючком.

– Ты – тот самый! – сказал за спиной голос девочки. – Ник Оуэнс Слушай сюда, Ник Оуэнс! Сейчас ты у нас получишь.
– Вообще-то я Никт. – Он обернулся. – С буквой «т» на конце. А вы – Джекилл и Хайд.
– Это ты виноват. Ты подговорил семиклашек!
– Сейчас мы тебя проучим. – осклабился Боб Фартинг.
– А я люблю учиться. – сказал Никт. – Если бы вы учились лучше, вам бы не надо было выманивать карманные деньги у маленьких.
Боб наморщил лоб.
– Ты покойник, Оуэнс!
Никт покачал головой и повел вокруг рукой.
– Да нет вообще-то. Вот они – покойники.
– Кто они? – спросила Мо.
– Те, кто здесь живет. Послушайте: я привел вас сюда, чтобы поговорить…
– Ты нас сюда не приводил. – сказал Боб.
– Но вы тут. – возразил Никт. – Я хотел, чтобы вы оказались тут. Пошел сюда. Вы пошли за мной. Какая разница?
Мо нервно огляделась.

Первым уроком была история – этот предмет мальчику нравился, хотя ему часто хотелось поправить учителя: все было не так, по крайней мере, если верить очевидцам.

Лиза Хемпсток за шесть лет тоже изменилась, но по-своему. Когда Никт спускался к ее крапивным зарослям, она почти не выходила, а если и показывалась, то говорила резко, спорила, а иногда прямо-таки грубила.
Никт спросил об этом мистера Оуэнса. Немного поразмыслив, отец сказал:
Полагаю, все это женские причуды. Мальчиком ты ей нравился, а теперь, когда ты стал молодым мужчиной, она не знает, как с тобой себя вести. Я каждый день играл возле утиного пруда с одной девочкой, а потом она выросла и вдруг запустила мне в голову яблоком. И не сказала больше ни слова, пока мне не исполнилось семнадцать.
Миссис Оуэнс фыркнула:
– Не яблоком, а грушей! И начала я с тобой разговаривать куда раньше! Мы станцевали целый танец у твоего кузена Неда всего через два дня после того, как тебе стукнуло шестнадцать!
– Конечно, дорогая, ты совершенно права. – Мистер Оуэнс шутливо подмигнул Никту, а сам прошептал одними губами: – Семнадцать.

Сайлес вернулся на кладбище и нашел Никта в амфитеатре у обелиска. Тот сидел с застывшим лицом.
– Как она?
– Я забрал ее воспоминания. – ответил Сайлес. – Девочка с матерью вернутся в Глазго. Там у нее друзья.
– Как ты мог заставить ее забыть меня?
Сайлес ответил:
– Люди стремятся забыть невозможное. Так мир кажется им безопаснее.
– Она мне нравилась.
– Мне очень жаль.

У калитки его ждала бледная полная женщина. Когда Никт подошел ближе, она улыбнулась, и в лунном свете в ее глазах блеснули слезы.
– Привет, мама. – сказал Никт.
Миссис Оуэнс потерла глаза кулаком, промокнула передником и покачала головой.
– Ты уже решил, чем займешься?
– Посмотрю мир, – ответил Никт. – Попаду в неприятности. Выберусь из неприятностей. Побываю в джунглях, увижу вулканы, пустыни и острова. И людей. Я хочу встретить много-много людей.

Глазки, дитятко, закрой,
Спи, покуда спится.
Мир лежит перед тобой,
Трудно ошибиться…
Ласки, танцы до упаду,
Имя, кровь, земные клады…
Все отыщешь, боль и радость.
Все пускай случится.