Потомок французских корсаров
Очередная порция цитат из Праттчета
читать дальшеМашкерад
Некоторое время не было слышно ничего, кроме завывания ветра и странных звуков — нянюшка Ягг резала хлеб. По своей результативности это ее действие могло соперничать разве что с попытками распилить циркулярной пилой пуховую перину.
Люди, которые ни в ком не нуждаются, нуждаются в том, чтобы люди вокруг видели, что они абсолютно ни в ком не нуждаются.
Когда трое собираются вместе, жизнь начинает бить ключом.
Нянюшка Ягг обычно ложилась рано. В конце концов, она ведь уже немолода. Поэтому иной раз отправлялась спать еще до рассвета, часиков этак в пять.
Шабаш — это минимум три ведьмы. А две ведьмы — это свара.
Чтобы отогнать дурные сны, она хлебнула из бутылки, пахнущей яблоками и счастливой кончиной головного мозга.
— И положи под матрац сосновую доску. Только не забудь: сосна должна быть двадцатилетней, не младше!
— ...Двадцатилетней... — тихим эхом откликнулся Джарг. — Понимаю, — многозначительно кивнул он, решив внести в разговор свою лепту. — Это чтоб узлы с моего позвоночника перешли в сосну!
Матушка была потрясена. Этот перл народной смекалки следовало запомнить — пригодится для похожих случаев.
— Тут ты угодил в самую точку, — подтвердила она.
Матушка много кого повидала на своем веку: встречалась и с волшебниками, и с чудовищами, и с эльфами... а сейчас сидит и радуется: как ловко она надула Джарга Ткача, человека, дважды не получившего звание Деревенского Идиота только потому, что его сняли с соревнований по причине полного, абсолютного идиотизма.
Как правило, люди были рады видеть нянюшку Ягг. Что она действительно умела, так это дать человеку почувствовать себя как дома — в его же собственном доме.
нянюшка Ягг хорошо предсказывала будущее по пене в пивной кружке. Пена неизменно показывала, что нянюшке вот-вот предстоит насладиться освежительным напитком, и почти наверняка бесплатно.
Воровство, совершенное кем-то из представителей семейства Ягг, воровством не считалось.
— Я никогда не совала свой нос в чужие дела, в этом меня никто не упрекнет.
— Нет, Эсме.
— Ты хотела сказать: «Нет, Эсме, в этом тебя никто не упрекнет» ? Я правильно поняла твою реплику?
— О да, Эсме.
— Ты уверена?
— Абсолютно уверена, Эсме.
— Отлично.
Старушки яростно спорили. Причем это была не какая-нибудь скоротечная ссора типа «поругались, и хватит». Пререкания, судя по всему, начались не вчера, обрели хроническую форму и грозили затянуться как минимум на ближайшее десятилетие.
— Вот и Грибо не любит летать на помеле. У него очень чувствительный желудок.
Резакофф вдруг заметил, что одна из котомок лениво шевелится.
— Гита, он у меня на глазах сожрал полскунса и не подавился. Так что не рассказывай мне сказки про его чувствительный желудок,
— Без меня он чахнет. Он принимает пищу только из моих рук.
— Да. Потому, что все остальные уже не раз пытались его отравить. И знаешь, я этих людей понимаю!
— Утречко доброе, — произнесла она, роясь в мешке. — Меня зовут Гита Ягг, у меня пятнадцать детей, а это моя подружка Эсме Ветровоск, мы едем в Анк-Морпорк. Может, кто-нибудь хочет сандвич с яйцом? Я с собой много прихватила. На них, правда, спал котик, но с ними ничегошеньки не случилось, вот, смотрите, их только разогнуть — и ешь на здоровье! Нет? Ну, как вам будет угодно. Так, посмотрим, что у нас там еще... Ага! Ни у кого открывалки для пива нет?
Мужчина в углу подал знак, означающий, что у него может найтись указанный предмет.
— Отлично, — довольным тоном промолвила нянюшка Ягг. — А из чего мы будем пить? Посуда какая-нибудь есть?
Тут же кивнул еще один мужчина, готовый внести свою лепту в предстоящее пиршество.
— Вот и ладненько, — одобрила нянюшка Ягг. — А теперь самое главное: бутылки пива ни у кого не найдется?
Послезавтра сюда прибудет сеньор Энрико Базилика. Как ты думаешь, ему тоже грозит какая-нибудь опасность?
— Ну, если и грозит, то небольшая. Максимум перережут глотку, делов-то...
Опера удается благодаря тому, что невероятное множество вещей чудесным образом не случается. Опера живет на ненависти, любви и нервах. И так все время. Это не сыр. Это опера. Если вам хотелось спокойного времяпрепровождения, лучше не покупать Оперу, а приобрести что-нибудь более мирное, спокойное, навроде стоматологического кабинета для крокодилов.
Руководствуясь безошибочным кошачьим инстинктом выбирать людей, которые терпеть не могут кошек, Грибо тяжело прыгал на чьи-нибудь колени и устраивал путешествующему веселую жизнь типа: «Ура-ура, молодой масса вернулся на плантации!» Таким способом он приводил свою жертву в состояние безропотной покорности, а потом засыпал, с когтями не настолько глубоко запущенными в кожу, чтобы пошла кровь, но достаточно, чтобы жертва понимала: вздумай она вздохнуть или пошевелиться — и эта кровь немедленно прольется. После чего, убедившись, что человек полностью смирился с ситуацией, Грибо начинал вонять.
Откуда исходил запах, было совершенно непонятно. Во всяком случае, не из какого-либо видимого отверстия. Просто минут через пять кошачьего «сна» воздух над Грибо насыщался всепроникающим ароматом унавоженных ковров.
Бадья воззрился на то, что здесь сходило за финансовые отчеты.
— В бухгалтерии местные работники точно ничего не понимают! Кто ведет бухгалтерские книги?
— Мы все.
— Все?
— Ну да. Деньги попадают в кассу, потом их оттуда забирают...— туманно произнес Зальцелла. — А разве это важно?
У Бадьи отвисла челюсть.
………………….
— Ну надо же, — пробормотал он, наполовину обращаясь к самому себе, — а я ведь с самого начала знал, что это заведение большой прибыли не приносит. Но упорно считал, что во всем виновато неправильное управление. У нас такая аудитория! Мы весьма прилично просим за билеты! Теперь же мне сообщают, что по зданию бегает Призрак и убивает людей, а кроме того, прибыли нет и не будет!
Зальцелла просиял.
— О, это и есть настоящая опера, — сказал он просветленно.
В большинстве случаев кошки нервничают, когда их увозят с привычной территории. Именно поэтому в руководствах по уходу за кошками советуют при переезде смазывать кошачьи лапы маслом: предполагается, что, если животное периодически, поскользнувшись, врезается в стену, это несколько отвлекает его от размышлений на тему, в какую именно стену оно опять врезалось — в свою или чужую.
Но Грибо путешествовал без проблем, поскольку считал само собой разумеющимся, что весь мир — его большая уборная.
Тяжело приземлившись на крышу сарая, он мягко двинулся к небольшому открытому окошку.
Грибо обладал еще одним свойством, а именно: он своеобразно и чисто по-кошачьи подходил к вопросу собственности. Его кредо можно было выразить следующим образом: на съедобные вещи право личной собственности не распространяется — еда принадлежит тому, кто первым наложит на нее свою лапу.
в игре с самим собой всякий раз остаешься в дураках именно ты.
— ГОСПОЖА ВЕТРОВОСК? — окликнул Смерть уже от двери.
— Да?
— Я ПРОСТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ... А ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ Я... ВЫИГРАЛ?
— В карты, ты имеешь в виду?
— ДА. ЧТО БЫ ТЫ ТОГДА ДЕЛАЛА?
Осторожно положив младенца на солому, матушка улыбнулась.
— Ну, для начала, — призналась она, — я сломала бы тебе твою чертову руку.
Большинство ланкрцев, как гласит пословица, ложатся с петухами, а встают с коровами * (* Э-э... то есть ложатся спать в то же время, что и петухи, а встают в то же время, что и коровы. Подобные неточные определения и порождают потом всякие грязные сплетни).
Порой в жизни наступает отчаянный момент, когда неправильный поступок на самом деле оказывается самым правильным.
Ненависть — это любовь, повернувшаяся спиной.
— Э-э... Я умер, да?..
— ПИСК.
Господин Хвать чувствовал на себе взгляды тысяч глаз. Тысяч и тысяч блестящих глазок.
— И... что будет теперь?
— ПИСК.
Господин Хвать, вернее, его душа посмотрела на свои руки. Они на глазах удлинялись и становились все более волосатыми. Он чувствовал, как вытягиваются его уши, и похожее очень неприятное «удлинение» происходило в районе основания спины. Большую часть жизни господин Хвать преданно исполнял свое любимое дело в темных подвалах, и все же...
— Но я же не верю в переселение душ! — попытался протестовать он.
— ПИСК.
Что означало (господин Хвать вдруг осознал, что начал понимать язык грызунов): «Зато переселение душ верит в тебя».
Когда матушка проходила мимо лошадей, те попытались укрыться за повозкой.
Агнесса грустно улыбнулась. Пообщавшись с Кристиной более или менее длительный промежуток времени, начинаешь ловить себя на навязчивом желании заглянуть ей в ушко — чтобы проверить, увидишь ли там, с другой стороны, ничем не замутненный свет белого дня. – к вопросу о блондинках
Люди легко мирятся с большой ложью, но давятся крохотной выдумкой
То, что он здесь хозяин, еще не значит, что он здесь хозяин...
— Но это же было убийство! Кто-нибудь знает, что меня убили?!
— РАЗУМЕЕТСЯ. ВО-ПЕРВЫХ, УБИЙЦА. НУ И ТЫ САМ, КОНЕЧНО.
ЛЮДИ ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ НЕСКОЛЬКО НЕУЮТНО, КОГДА МЕРТВЕЦ ВДРУГ НАЧИНАЕТ ИГРАТЬ АКТИВНУЮ РОЛЬ В РАССЛЕДОВАНИИ СОБСТВЕННОГО УБИЙСТВА. ЭТО НЕМНОЖКО НЕРВИРУЕТ.
…в Анк-Морпорке не было газет, забивающих людские головы всякими дурацкими новостями. Гражданам Анк-Мориорка позволялось делать это самостоятельно.
- Вот скажи мне, Зальцелла, только честно... чем вообще отличается опера от сумасшедшего дома?
— Это вопрос с подвохом?
— Нет!
— Тогда скажу. У нас декорации лучше.
Гм, я извиняюсь,— произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, — но что это у вас на плечах?
— Это?.. Меховой воротник.
— Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.
— Лично я считаю, красота и жестокость — вещи несовместимые.
Кто-то постучал нянюшку Ягг по плечу:
— Госпожа, ваша меховая накидка ест мои шоколадные конфеты!
— А честно говоря, ты молодец. Приятно было наблюдать, как ты сохранила спокойствие, когда тот нахал потребовал, чтобы ты сняла шляпу, — проговорила нянюшка, слегка задыхаясь и едва поспевая за своей подругой.
— Не хотела портить ему вечер. Завтра он умрет.
— О. И от чего же?
— Его задавит повозка.
— А почему ты его не предупредила?
— Я могу ошибаться.
Нянюшка Ягг утратила невинность еще в юном возрасте. Впрочем, особых сожалений нянюшка но этому поводу не испытывала, поскольку все равно не могла найти ей никакого применения
Интересно, сочетается ли портвейн с шерри? Что ж, попытка не пытка...
— На вашем месте я распустила бы ей корсет, — заметила нянюшка, пробегая мимо истеричной особы.
— О боги, госпожа, нам и без этого хватает паники!
...И господин Бадья уполномочил меня объявить, что за ваше согласие мужественно продолжать шоу всем будет выдана прибавка в размере двух долларов...
— Деньги? После такого потрясения? Деньги?! Он думает, что сунет нам по паре монет — и мы согласимся остаться на этой проклятой сцене?
— Как не стыдно!
— Какое бессердечие!
— Уму непостижимо!
— Уж по крайней мере четыре доллара!
— Прально! Прально!
— Если уж зашла речь о стыде, послушайте-ка, друзья мои! Заводить разговор о четырех долларах в присутствии покойника... Есть у вас хоть немного уважения к его памяти?!
— О том и речь! Пара жалких долларов — и это ты называешь уважением? Пять долларов, или мы убираемся отсюда!
— О, привет, Эсме. Как ты сюда пробралась?
— Билеты по-прежнему у тебя, так что мне пришлось побеседовать с билетером по душам. Но через пару минут он придет в чувство.
У котов прирожденное чутье на людей, достаточно глупых, чтобы снабжать их едой
— Итак господин Киска что мы сейчас будем слушать? О знаю! Мы будем слушать увертюру к «Летучему коту»! Композитор Й. К. Буббла дирижер Вочья Дойнов!
Грибо одарил его сытым взглядом кота, готового ради кормежки на любые муки.
. Богатые люди никогда не бывают сумасшедшими (они эксцентричны), и точно так же они не бывают грубыми (они честные и непосредственные).
— На деньги счастье не купишь, Гита.
— А кто сказал «покупать»? Всего лишь взять в аренду, на пару-другую неделек.
Был человек — и нет человека. А люди первым делом думают о том, сколько теперь будет проблем и как бы его побыстрее заменить.
Иногда просто нет времени ни на что, кроме как прыгнуть, не думая ни о чем.
Люди всегда забывают простую истину: люди, вознамерившиеся преподать им урок, знают о людях кое-что такое, что самим людям неизвестно.
— Кому ты это говоришь? И только я собираюсь завести бухгалтерскую книгу, как происходит очередной кошмар. Интересно, дадут ли мне хоть пару часиков, чтобы пожить спокойно?
— В опере?
Подозрительные глаза Грибо светились во мраке.
— Ткни в него веником, — посоветовала матушка.
— Ну уж нет, — ответила нянюшка. — С такими, как Грибо, надо добром...
Матушка закрыла глаза и демонстративно отвернулась.
Из-под кухонного шкафа послышался вой. Потом там бешено заскребли лапами. Потом, оставляя когтями глубокие следы в половицах, показался Грибо, задом наперед, отчаянно сопротивляясь.
— Хотя не следует забывать, что немного жестокости тоже иногда не повредит, — согласилась нянюшка.
— Вид у него как у красивого безмозглого быка, — поправила матушка.
— Аристократический, — повторила нянюшка.
— Это одно и тоже.
— Здесь, знаешь ли, Стража. Тайно. Они смешались с толпой.
— Да ну? Что ж, попробуем их распознать...
Зальцелла осмотрел гостей. Вскоре обнаружился незнакомый коротышка в костюме, сшитом на гораздо более крупного мужчину; особенно это касалось оперного плаща — тот буквально волочился по полу. В итоге создавалось впечатление супергероя, который слишком долго сидел на диете. На голове у коротышки красовалась деформированная меховая шапка, а еще он украдкой смолил самокрутку.
— Граф дю Шноббс, — представился он, — а это, — дю Шноббс указал на ходячую стену, — граф де Трит.
Нянюшка бросила взгляд на тролля.
— Сколько графьев-то... Я и считать-то до столька не умею. И что вам предложить, офицеры?
— Офицеры? Мы? — растерянно повторил граф Дю Шноббс. — А с чего, госпожа, ты решила, что мы стражники?
— У него шлем на голове, — указала нянюшка. — А к твоему плащу пришпилена бляха.
— Я ведь говорил тебе снять этот дурацкий шлем! — прошипел Шнобби. Он вновь посмотрел на нянюшку и неловко улыбнулся. — Нынче такие головные уборы в моде. Как и подобные брошки, — объяснил он. — А на самом деле мы господа со средствами и не имеем абсолютно ничего общего со Стражей.
— В таком случае, посредственные господа, не желаете ли вина?
— Мы на дежурстве, — отказался тролль.
— Выпей-ка чуть-чуть, это успокоит нервы.
— А что это?
— Что-то вроде тонизирующего. — Нянюшка большим пальцем поддела пробку; на потолке у нее над головой начала облезать краска. — Настойка из яблок. Ну... в основном из яблок.
Прямо на нее неслась какая-то фигура.
Нянюшка резко упала на одно колено, большими пальцами обеих рук изо всех сил зажимая пробку растрясшейся бутылки шампанского, которую держала под мышкой.
— Здесь две кварты, — предупредила она,-и я буду палить из всех стволов!
Повозка неуклюже тронулась. Грибо оглянулся через подергивающееся плечо на озаренную факелами толпу и насмешливо помахал лапой. Произведенный эффект настолько ему понравился, что он взобрался на крышу покачивающейся повозки и продолжил глумиться оттуда.
Это характерное свойство всех котов — плевать на врага и вызывающе насмешничать над ним из безопасного места. В данных обстоятельствах было бы неплохо, если бы в число характерных кошачьих свойств входила еще и способность управлять повозкой.
интеллектуальный уровень толпы равняется интеллектуальному уровню самого глупого ее представителя, поделенному на число ее членов
Что-то мазнуло его по ноге. Это был кот. С драными ушами, одним здоровым глазом и мордой, похожей на покрытый мехом кулак.
— Привет, котик, — произнес Детрит.
Кот потянулся и улыбнулся во всю пасть.
— Пауцеулллуй меннняу в зззззад, ляугаувый...
иной раз, подумалось ей, старая ложь — это и в самом деле новая правда
— Говорить неправду иногда можно, Уолтер. Главное — не думать неправду, — ответила она.
— Мне казалось, ты терпеть не можешь всякие книжки.
— Не люблю. — Матушка перевернула страницу. — Они могут смотреть тебе прямо в глаза и нагло врать.
— Это ужасно!! — Схватив бывшего Зальцеллу за воротник, Бадья рывком поднял его в вертикальное положение. — Где мои деньги? Хватит прикидываться, рассказывай, что ты сделал с деньгами!!! Не слышу ответа!!!! Он ничего не отвечает!!!
— Это потому, что он умер, — объяснила матушка. — Неразговорчивые они, эти скончавшиеся. Как правило.
— Но ты же ведьма!!! Разве ты не можешь что-нибудь сделать? Ну там, с картами, с хрустальными шарами?
— Можно перекинуться в дуркера, — сразу оживилась нянюшка.— Кстати, неплохая идея.
Дилижанс затормозил. Нянюшка, посмотрев на возницу, невинно улыбнулась.
— Доброе утро, любезный господин!
Господин отреагировал испуганно-подозрительным взглядом.
— А оно доброе? — недоверчиво осведомился он.
— Мы желали бы путешествовать в Ланкр, но, к сожалению, мои панталоны этого не потянут.
— И что?
— Однако мы ведьмы и могли бы заплатить за дорогу другими способами: например, вылечить некоторые досадные недомогания, которыми ты страдаешь.
— Я не повезу тебя просто так, старая карга, — нахмурился возница. — И никакими досадными недомоганиями я не страдаю!
Вперед выступила матушка.
— Недомогания — дело наживное, — твердо сказала она.
независимость — достойное устремление,
— Слушай, я просто хочу полюбопытствовать, так, по-соседски, было бы странно, если б я не спросила...
— Да? — вздохнула Агнесса.
— ...Ты по вечерам очень занята?
— О? — с некоторым сарказмом откликнулась Агнесса, все еще сохранившая толику бунтарского духа. — А ты что, предлагаешь научить меня чему-нибудь?
— Учить? Я? — усмехнулась матушка. — Избави боги. Чтобы учить, нужно терпение, которым я не обладаю. Но я могу позволить тебе поучиться у меня.
читать дальшеМашкерад
Некоторое время не было слышно ничего, кроме завывания ветра и странных звуков — нянюшка Ягг резала хлеб. По своей результативности это ее действие могло соперничать разве что с попытками распилить циркулярной пилой пуховую перину.
Люди, которые ни в ком не нуждаются, нуждаются в том, чтобы люди вокруг видели, что они абсолютно ни в ком не нуждаются.
Когда трое собираются вместе, жизнь начинает бить ключом.
Нянюшка Ягг обычно ложилась рано. В конце концов, она ведь уже немолода. Поэтому иной раз отправлялась спать еще до рассвета, часиков этак в пять.
Шабаш — это минимум три ведьмы. А две ведьмы — это свара.
Чтобы отогнать дурные сны, она хлебнула из бутылки, пахнущей яблоками и счастливой кончиной головного мозга.
— И положи под матрац сосновую доску. Только не забудь: сосна должна быть двадцатилетней, не младше!
— ...Двадцатилетней... — тихим эхом откликнулся Джарг. — Понимаю, — многозначительно кивнул он, решив внести в разговор свою лепту. — Это чтоб узлы с моего позвоночника перешли в сосну!
Матушка была потрясена. Этот перл народной смекалки следовало запомнить — пригодится для похожих случаев.
— Тут ты угодил в самую точку, — подтвердила она.
Матушка много кого повидала на своем веку: встречалась и с волшебниками, и с чудовищами, и с эльфами... а сейчас сидит и радуется: как ловко она надула Джарга Ткача, человека, дважды не получившего звание Деревенского Идиота только потому, что его сняли с соревнований по причине полного, абсолютного идиотизма.
Как правило, люди были рады видеть нянюшку Ягг. Что она действительно умела, так это дать человеку почувствовать себя как дома — в его же собственном доме.
нянюшка Ягг хорошо предсказывала будущее по пене в пивной кружке. Пена неизменно показывала, что нянюшке вот-вот предстоит насладиться освежительным напитком, и почти наверняка бесплатно.
Воровство, совершенное кем-то из представителей семейства Ягг, воровством не считалось.
— Я никогда не совала свой нос в чужие дела, в этом меня никто не упрекнет.
— Нет, Эсме.
— Ты хотела сказать: «Нет, Эсме, в этом тебя никто не упрекнет» ? Я правильно поняла твою реплику?
— О да, Эсме.
— Ты уверена?
— Абсолютно уверена, Эсме.
— Отлично.
Старушки яростно спорили. Причем это была не какая-нибудь скоротечная ссора типа «поругались, и хватит». Пререкания, судя по всему, начались не вчера, обрели хроническую форму и грозили затянуться как минимум на ближайшее десятилетие.
— Вот и Грибо не любит летать на помеле. У него очень чувствительный желудок.
Резакофф вдруг заметил, что одна из котомок лениво шевелится.
— Гита, он у меня на глазах сожрал полскунса и не подавился. Так что не рассказывай мне сказки про его чувствительный желудок,
— Без меня он чахнет. Он принимает пищу только из моих рук.
— Да. Потому, что все остальные уже не раз пытались его отравить. И знаешь, я этих людей понимаю!
— Утречко доброе, — произнесла она, роясь в мешке. — Меня зовут Гита Ягг, у меня пятнадцать детей, а это моя подружка Эсме Ветровоск, мы едем в Анк-Морпорк. Может, кто-нибудь хочет сандвич с яйцом? Я с собой много прихватила. На них, правда, спал котик, но с ними ничегошеньки не случилось, вот, смотрите, их только разогнуть — и ешь на здоровье! Нет? Ну, как вам будет угодно. Так, посмотрим, что у нас там еще... Ага! Ни у кого открывалки для пива нет?
Мужчина в углу подал знак, означающий, что у него может найтись указанный предмет.
— Отлично, — довольным тоном промолвила нянюшка Ягг. — А из чего мы будем пить? Посуда какая-нибудь есть?
Тут же кивнул еще один мужчина, готовый внести свою лепту в предстоящее пиршество.
— Вот и ладненько, — одобрила нянюшка Ягг. — А теперь самое главное: бутылки пива ни у кого не найдется?
Послезавтра сюда прибудет сеньор Энрико Базилика. Как ты думаешь, ему тоже грозит какая-нибудь опасность?
— Ну, если и грозит, то небольшая. Максимум перережут глотку, делов-то...
Опера удается благодаря тому, что невероятное множество вещей чудесным образом не случается. Опера живет на ненависти, любви и нервах. И так все время. Это не сыр. Это опера. Если вам хотелось спокойного времяпрепровождения, лучше не покупать Оперу, а приобрести что-нибудь более мирное, спокойное, навроде стоматологического кабинета для крокодилов.
Руководствуясь безошибочным кошачьим инстинктом выбирать людей, которые терпеть не могут кошек, Грибо тяжело прыгал на чьи-нибудь колени и устраивал путешествующему веселую жизнь типа: «Ура-ура, молодой масса вернулся на плантации!» Таким способом он приводил свою жертву в состояние безропотной покорности, а потом засыпал, с когтями не настолько глубоко запущенными в кожу, чтобы пошла кровь, но достаточно, чтобы жертва понимала: вздумай она вздохнуть или пошевелиться — и эта кровь немедленно прольется. После чего, убедившись, что человек полностью смирился с ситуацией, Грибо начинал вонять.
Откуда исходил запах, было совершенно непонятно. Во всяком случае, не из какого-либо видимого отверстия. Просто минут через пять кошачьего «сна» воздух над Грибо насыщался всепроникающим ароматом унавоженных ковров.
Бадья воззрился на то, что здесь сходило за финансовые отчеты.
— В бухгалтерии местные работники точно ничего не понимают! Кто ведет бухгалтерские книги?
— Мы все.
— Все?
— Ну да. Деньги попадают в кассу, потом их оттуда забирают...— туманно произнес Зальцелла. — А разве это важно?
У Бадьи отвисла челюсть.
………………….
— Ну надо же, — пробормотал он, наполовину обращаясь к самому себе, — а я ведь с самого начала знал, что это заведение большой прибыли не приносит. Но упорно считал, что во всем виновато неправильное управление. У нас такая аудитория! Мы весьма прилично просим за билеты! Теперь же мне сообщают, что по зданию бегает Призрак и убивает людей, а кроме того, прибыли нет и не будет!
Зальцелла просиял.
— О, это и есть настоящая опера, — сказал он просветленно.
В большинстве случаев кошки нервничают, когда их увозят с привычной территории. Именно поэтому в руководствах по уходу за кошками советуют при переезде смазывать кошачьи лапы маслом: предполагается, что, если животное периодически, поскользнувшись, врезается в стену, это несколько отвлекает его от размышлений на тему, в какую именно стену оно опять врезалось — в свою или чужую.
Но Грибо путешествовал без проблем, поскольку считал само собой разумеющимся, что весь мир — его большая уборная.
Тяжело приземлившись на крышу сарая, он мягко двинулся к небольшому открытому окошку.
Грибо обладал еще одним свойством, а именно: он своеобразно и чисто по-кошачьи подходил к вопросу собственности. Его кредо можно было выразить следующим образом: на съедобные вещи право личной собственности не распространяется — еда принадлежит тому, кто первым наложит на нее свою лапу.
в игре с самим собой всякий раз остаешься в дураках именно ты.
— ГОСПОЖА ВЕТРОВОСК? — окликнул Смерть уже от двери.
— Да?
— Я ПРОСТО ДОЛЖЕН ЗНАТЬ... А ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ Я... ВЫИГРАЛ?
— В карты, ты имеешь в виду?
— ДА. ЧТО БЫ ТЫ ТОГДА ДЕЛАЛА?
Осторожно положив младенца на солому, матушка улыбнулась.
— Ну, для начала, — призналась она, — я сломала бы тебе твою чертову руку.
Большинство ланкрцев, как гласит пословица, ложатся с петухами, а встают с коровами * (* Э-э... то есть ложатся спать в то же время, что и петухи, а встают в то же время, что и коровы. Подобные неточные определения и порождают потом всякие грязные сплетни).
Порой в жизни наступает отчаянный момент, когда неправильный поступок на самом деле оказывается самым правильным.
Ненависть — это любовь, повернувшаяся спиной.
— Э-э... Я умер, да?..
— ПИСК.
Господин Хвать чувствовал на себе взгляды тысяч глаз. Тысяч и тысяч блестящих глазок.
— И... что будет теперь?
— ПИСК.
Господин Хвать, вернее, его душа посмотрела на свои руки. Они на глазах удлинялись и становились все более волосатыми. Он чувствовал, как вытягиваются его уши, и похожее очень неприятное «удлинение» происходило в районе основания спины. Большую часть жизни господин Хвать преданно исполнял свое любимое дело в темных подвалах, и все же...
— Но я же не верю в переселение душ! — попытался протестовать он.
— ПИСК.
Что означало (господин Хвать вдруг осознал, что начал понимать язык грызунов): «Зато переселение душ верит в тебя».
Когда матушка проходила мимо лошадей, те попытались укрыться за повозкой.
Агнесса грустно улыбнулась. Пообщавшись с Кристиной более или менее длительный промежуток времени, начинаешь ловить себя на навязчивом желании заглянуть ей в ушко — чтобы проверить, увидишь ли там, с другой стороны, ничем не замутненный свет белого дня. – к вопросу о блондинках
Люди легко мирятся с большой ложью, но давятся крохотной выдумкой
То, что он здесь хозяин, еще не значит, что он здесь хозяин...
— Но это же было убийство! Кто-нибудь знает, что меня убили?!
— РАЗУМЕЕТСЯ. ВО-ПЕРВЫХ, УБИЙЦА. НУ И ТЫ САМ, КОНЕЧНО.
ЛЮДИ ЧУВСТВУЮТ СЕБЯ НЕСКОЛЬКО НЕУЮТНО, КОГДА МЕРТВЕЦ ВДРУГ НАЧИНАЕТ ИГРАТЬ АКТИВНУЮ РОЛЬ В РАССЛЕДОВАНИИ СОБСТВЕННОГО УБИЙСТВА. ЭТО НЕМНОЖКО НЕРВИРУЕТ.
…в Анк-Морпорке не было газет, забивающих людские головы всякими дурацкими новостями. Гражданам Анк-Мориорка позволялось делать это самостоятельно.
- Вот скажи мне, Зальцелла, только честно... чем вообще отличается опера от сумасшедшего дома?
— Это вопрос с подвохом?
— Нет!
— Тогда скажу. У нас декорации лучше.
Гм, я извиняюсь,— произнес кассир, когда нянюшка Ягг уже было повернулась, чтобы уйти, — но что это у вас на плечах?
— Это?.. Меховой воротник.
— Я, конечно, прошу прощения, но он только что помахал хвостом.
— Лично я считаю, красота и жестокость — вещи несовместимые.
Кто-то постучал нянюшку Ягг по плечу:
— Госпожа, ваша меховая накидка ест мои шоколадные конфеты!
— А честно говоря, ты молодец. Приятно было наблюдать, как ты сохранила спокойствие, когда тот нахал потребовал, чтобы ты сняла шляпу, — проговорила нянюшка, слегка задыхаясь и едва поспевая за своей подругой.
— Не хотела портить ему вечер. Завтра он умрет.
— О. И от чего же?
— Его задавит повозка.
— А почему ты его не предупредила?
— Я могу ошибаться.
Нянюшка Ягг утратила невинность еще в юном возрасте. Впрочем, особых сожалений нянюшка но этому поводу не испытывала, поскольку все равно не могла найти ей никакого применения
Интересно, сочетается ли портвейн с шерри? Что ж, попытка не пытка...
— На вашем месте я распустила бы ей корсет, — заметила нянюшка, пробегая мимо истеричной особы.
— О боги, госпожа, нам и без этого хватает паники!
...И господин Бадья уполномочил меня объявить, что за ваше согласие мужественно продолжать шоу всем будет выдана прибавка в размере двух долларов...
— Деньги? После такого потрясения? Деньги?! Он думает, что сунет нам по паре монет — и мы согласимся остаться на этой проклятой сцене?
— Как не стыдно!
— Какое бессердечие!
— Уму непостижимо!
— Уж по крайней мере четыре доллара!
— Прально! Прально!
— Если уж зашла речь о стыде, послушайте-ка, друзья мои! Заводить разговор о четырех долларах в присутствии покойника... Есть у вас хоть немного уважения к его памяти?!
— О том и речь! Пара жалких долларов — и это ты называешь уважением? Пять долларов, или мы убираемся отсюда!
— О, привет, Эсме. Как ты сюда пробралась?
— Билеты по-прежнему у тебя, так что мне пришлось побеседовать с билетером по душам. Но через пару минут он придет в чувство.
У котов прирожденное чутье на людей, достаточно глупых, чтобы снабжать их едой
— Итак господин Киска что мы сейчас будем слушать? О знаю! Мы будем слушать увертюру к «Летучему коту»! Композитор Й. К. Буббла дирижер Вочья Дойнов!
Грибо одарил его сытым взглядом кота, готового ради кормежки на любые муки.
. Богатые люди никогда не бывают сумасшедшими (они эксцентричны), и точно так же они не бывают грубыми (они честные и непосредственные).
— На деньги счастье не купишь, Гита.
— А кто сказал «покупать»? Всего лишь взять в аренду, на пару-другую неделек.
Был человек — и нет человека. А люди первым делом думают о том, сколько теперь будет проблем и как бы его побыстрее заменить.
Иногда просто нет времени ни на что, кроме как прыгнуть, не думая ни о чем.
Люди всегда забывают простую истину: люди, вознамерившиеся преподать им урок, знают о людях кое-что такое, что самим людям неизвестно.
— Кому ты это говоришь? И только я собираюсь завести бухгалтерскую книгу, как происходит очередной кошмар. Интересно, дадут ли мне хоть пару часиков, чтобы пожить спокойно?
— В опере?
Подозрительные глаза Грибо светились во мраке.
— Ткни в него веником, — посоветовала матушка.
— Ну уж нет, — ответила нянюшка. — С такими, как Грибо, надо добром...
Матушка закрыла глаза и демонстративно отвернулась.
Из-под кухонного шкафа послышался вой. Потом там бешено заскребли лапами. Потом, оставляя когтями глубокие следы в половицах, показался Грибо, задом наперед, отчаянно сопротивляясь.
— Хотя не следует забывать, что немного жестокости тоже иногда не повредит, — согласилась нянюшка.
— Вид у него как у красивого безмозглого быка, — поправила матушка.
— Аристократический, — повторила нянюшка.
— Это одно и тоже.
— Здесь, знаешь ли, Стража. Тайно. Они смешались с толпой.
— Да ну? Что ж, попробуем их распознать...
Зальцелла осмотрел гостей. Вскоре обнаружился незнакомый коротышка в костюме, сшитом на гораздо более крупного мужчину; особенно это касалось оперного плаща — тот буквально волочился по полу. В итоге создавалось впечатление супергероя, который слишком долго сидел на диете. На голове у коротышки красовалась деформированная меховая шапка, а еще он украдкой смолил самокрутку.
— Граф дю Шноббс, — представился он, — а это, — дю Шноббс указал на ходячую стену, — граф де Трит.
Нянюшка бросила взгляд на тролля.
— Сколько графьев-то... Я и считать-то до столька не умею. И что вам предложить, офицеры?
— Офицеры? Мы? — растерянно повторил граф Дю Шноббс. — А с чего, госпожа, ты решила, что мы стражники?
— У него шлем на голове, — указала нянюшка. — А к твоему плащу пришпилена бляха.
— Я ведь говорил тебе снять этот дурацкий шлем! — прошипел Шнобби. Он вновь посмотрел на нянюшку и неловко улыбнулся. — Нынче такие головные уборы в моде. Как и подобные брошки, — объяснил он. — А на самом деле мы господа со средствами и не имеем абсолютно ничего общего со Стражей.
— В таком случае, посредственные господа, не желаете ли вина?
— Мы на дежурстве, — отказался тролль.
— Выпей-ка чуть-чуть, это успокоит нервы.
— А что это?
— Что-то вроде тонизирующего. — Нянюшка большим пальцем поддела пробку; на потолке у нее над головой начала облезать краска. — Настойка из яблок. Ну... в основном из яблок.
Прямо на нее неслась какая-то фигура.
Нянюшка резко упала на одно колено, большими пальцами обеих рук изо всех сил зажимая пробку растрясшейся бутылки шампанского, которую держала под мышкой.
— Здесь две кварты, — предупредила она,-и я буду палить из всех стволов!
Повозка неуклюже тронулась. Грибо оглянулся через подергивающееся плечо на озаренную факелами толпу и насмешливо помахал лапой. Произведенный эффект настолько ему понравился, что он взобрался на крышу покачивающейся повозки и продолжил глумиться оттуда.
Это характерное свойство всех котов — плевать на врага и вызывающе насмешничать над ним из безопасного места. В данных обстоятельствах было бы неплохо, если бы в число характерных кошачьих свойств входила еще и способность управлять повозкой.
интеллектуальный уровень толпы равняется интеллектуальному уровню самого глупого ее представителя, поделенному на число ее членов
Что-то мазнуло его по ноге. Это был кот. С драными ушами, одним здоровым глазом и мордой, похожей на покрытый мехом кулак.
— Привет, котик, — произнес Детрит.
Кот потянулся и улыбнулся во всю пасть.
— Пауцеулллуй меннняу в зззззад, ляугаувый...
иной раз, подумалось ей, старая ложь — это и в самом деле новая правда
— Говорить неправду иногда можно, Уолтер. Главное — не думать неправду, — ответила она.
— Мне казалось, ты терпеть не можешь всякие книжки.
— Не люблю. — Матушка перевернула страницу. — Они могут смотреть тебе прямо в глаза и нагло врать.
— Это ужасно!! — Схватив бывшего Зальцеллу за воротник, Бадья рывком поднял его в вертикальное положение. — Где мои деньги? Хватит прикидываться, рассказывай, что ты сделал с деньгами!!! Не слышу ответа!!!! Он ничего не отвечает!!!
— Это потому, что он умер, — объяснила матушка. — Неразговорчивые они, эти скончавшиеся. Как правило.
— Но ты же ведьма!!! Разве ты не можешь что-нибудь сделать? Ну там, с картами, с хрустальными шарами?
— Можно перекинуться в дуркера, — сразу оживилась нянюшка.— Кстати, неплохая идея.
Дилижанс затормозил. Нянюшка, посмотрев на возницу, невинно улыбнулась.
— Доброе утро, любезный господин!
Господин отреагировал испуганно-подозрительным взглядом.
— А оно доброе? — недоверчиво осведомился он.
— Мы желали бы путешествовать в Ланкр, но, к сожалению, мои панталоны этого не потянут.
— И что?
— Однако мы ведьмы и могли бы заплатить за дорогу другими способами: например, вылечить некоторые досадные недомогания, которыми ты страдаешь.
— Я не повезу тебя просто так, старая карга, — нахмурился возница. — И никакими досадными недомоганиями я не страдаю!
Вперед выступила матушка.
— Недомогания — дело наживное, — твердо сказала она.
независимость — достойное устремление,
— Слушай, я просто хочу полюбопытствовать, так, по-соседски, было бы странно, если б я не спросила...
— Да? — вздохнула Агнесса.
— ...Ты по вечерам очень занята?
— О? — с некоторым сарказмом откликнулась Агнесса, все еще сохранившая толику бунтарского духа. — А ты что, предлагаешь научить меня чему-нибудь?
— Учить? Я? — усмехнулась матушка. — Избави боги. Чтобы учить, нужно терпение, которым я не обладаю. Но я могу позволить тебе поучиться у меня.
@темы: цитаты
-
-
10.01.2008 в 18:25